Атабаев Булат

«Я хлопнул дверью, и громко хлопнул — в Ауэзовском театре, ушел оттуда. Мол, живите в этом говне сами. И уехал в Германию. Приехал — через месяц я выл. Я уже хотел назад в эту грязную, склочную страну, где люди плюются, пишут друг о друге гадости.

Да, там я был свободен. До того я был свободен, что я никому не нужен был. А здесь — о тебе постоянно пишут, всякие слова в твой адрес говорят, кто-то хает, кто-то хвалит тебя, профсоюзные собрания проводят, ты отвечаешь, — полнота жизни. Ты чувствуешь себя востребованным. А там — как сауынды сиыр (дойная корова) — идешь на работу, тебя подоят, подоят — и гуляй. Ровно в шесть ты должен зайти в стойло, и опять тебя подоят-подоят, все по кругу. И понимаете, когда это состояние у тебя длится два года, ты проклинаешь все на свете, это тоска… Уехать — ума не надо, там — я никому не нужен, был», — вспоминал Атабаев в одном из интервью.

«И тут случилось чудо, которое впоследствии и изменило всю дальнейшую жизнь (а заодно и мировоззрение) режиссера Атабаева — его новаторскую постановку мюзикла «Кыз Жибек» посетил могущественный и преуспевающий банкир Мухтар Аблязов, который впоследствии, возжелал лично лицезреть сценариста. Режиссера банкиру естественно доставили. И не знаю, уж какой между ними произошел тогда разговор (сам обычно словоохотливый Атабаев на этот счет ничего публично не рассказывает), но в итоге, как сообщила тогдашняя околотеатральная пресса: «Он встретил своего Мецената, который отныне полностью финансирует его частный театр. Теперь режиссер не кланяется по малейшему поводу государству, не жалуется на жизнь, да еще и ставит со своей молодой труппой то, что хочет», — писали позднее СМИ.

«Я их многому там учил. Учил не бояться быть бунтарями. У меня у самого диссидентствующая натура. Я, бунтарь! И никогда не надо бояться бунта!» — вспоминал Атабаев.

«Когда встречаемся на тусовках — издалека друг другу мигнем. Мы друг друга, как бы, не знаем, на людях друг к другу не подходим, чтобы никто не догадался. Если легализовать нашу группу, этот тип культуры завтра же умрет. Заходим к Дуванову, три раза — тук-тук-тук. Дуванов отвечает: тук, потом мы еще два раза подтверждаем: тук-тук. Он открывает, мы заходим, закрываемся. И говориииим там! Это наш, андеграунд, наша тайна».

«Культура протеста — это моя культура. Не верю, все воры», — говорил он в интервью.

«На свою беду, режиссер Атабаев, как и многие другие представители искусства, предан своим меценатам. В свое время деньги на театр „Аксарай“ и прочие творческие проекты ему давал банкир Мухтар Аблязов. Проворовавшись и ударившись в бега, Мухтар Кабулович привлек Болата Атабаева к своим политическим играм, а тот как воспитанный (значит помнящий оказанные услуги) человек просто не мог отказать. Проблема в том, что вернуть оказанные услуги господин Аблязов попросил не театральными постановками, а политической активностью на протестном и весьма скользком поле.

Дальше были многомесячная и подзуживаемая различными силами забастовка обслуживающего персонала на нефтепромыслах вокруг Жанаозена в Мангистау. Потом это вылилось в трагические события 16−17 декабря в городе Жанаозен и на станции Шетпе с трупами, ранеными и другими пострадавшими. Болат Атабаев, как завсегдатай поездок в Мангистаускую область, был привлечен следствием по делу о разжигании социальной розни», — так писали СМИ о роли Атабаева в деятельности партии «Алга!» в то время.

«Я, Атабаев Болат Манашулы, в здравом уме и трезвом рассудке в знак протеста против несправедливого приговора по делам нефтяников Жанаозена и Шетпе заявляю КНБ Республики Казахстан: Я отказываюсь добровольно являться на ваши дежурные допросы и отказываюсь давать показания! У меня нет дела до вашего уголовного дела, ибо я не совершал противоправных действий! Знакомиться с уголовным делом я отказываюсь! На судебный процесс вы можете доставить меня только против моей воли! Я превращу ваш суд в фарс, у меня хватит на это фантазии. Поэтому я развязываю вам ваши грязные руки, вы можете осудить меня без суда и заочно как в 37 годах! Своим участием легитимизировать ваше судилище я не собираюсь! Большой привет вашей власти!», — писал он на своей странице в Фейсбук.

«Теперь я заявляю, что и с адвокатом никуда не поеду. Я отказываюсь добровольно являться на допросы не только в Алматы, но и где-либо, а также для участия в судебных процессах. Если КНБ так уж нужно, то пусть он на меня надевает наручники и доставляет в Жанаозен под конвоем. А сам я добровольно никуда не поеду», — комментировал режиссер свой отказ.

«Когда я ехал к Атабаеву в следственный изолятор, в голове было пусто. И такое состояние, будто врезался в стеклянную дверь. Прибила фраза следователя, с которым говорил до этого:"12 лет. Минимум». Как у Фрида… Его завели в наручниках, так что мы даже обняться не смогли. И взгляд у Болата ошарашенный: смущение, радость, недоумение, а ты как здесь?.. Волосы взъерошенные. Одежда с чужого плеча.

О чем говорить? Следаки ухмыляются: «Ни хрена у тебя не выйдет. Он ни с кем не разговаривает. Бумагами швыряется». И я занозился: как так? Почему человек решил закончить жизнь на нарах? Неужели его высокий эгоизм настолько слеп, что он готов смириться с горем родных и близких? Разве можно так легко разбрасываться жизнью? А театр?".

«Мы вернулись с ним домой, и разговоры вокруг его возвращения перешли вдруг в плоскость базарных выяснений. А как его выпустили? Почему? Как такое могло произойти? Кто заставил Атабаева пойти на сделку с властями? Турсунов — агент КНБ? Атабаева завербовали, и он сдал всех остальных. Он продался…

Получается, что все эти петиции, все эти сборища и возгласы: ах, такого человека (!), такого режиссера (!), с таким здоровьем (!) запихали в зиндан, да как они посмели, царские сатрапы, куда смотрит мировая общественность; вся эта страстная божба — опять всего лишь повод пошуметь? Значит, он не нужен им на свободе? Он нужнее им там, под арестом? Нужна была жертва с именем? И пока Атабаев будет „шлюмкать тюремную баланду“, они здесь будут водить хороводы с транспарантами, размахивать флагами и орать в мегафоны заготовленные кричалки? Сценарий сломался».

«Я его ценю как творческого человека. Его „Келiн“ — это вообще что-то запредельное. Когда его клевали из-за этого фильма, я его защищал. И он тоже ценит мое творчество. А в жизни мы никогда не были тесными друзьями. Я до сих пор уважаю его, хотя после того, как он поддержал строительство на Кокжайляу, испытал в шок. Но так бывает часто. Например, Олжаса Сулейменова я тоже уважаю как поэта, но как гражданина, не скрою, терпеть не могу. Но это вовсе не означает, что его надо вычеркивать из своей жизни».

«В октябре 2012 года я поехал в Брюссель, в Европарламент на слушания по Жанаозеню. Мы, активисты, инициировали создание международной экспертной комиссии для расследования причин расстрела нефтяников. Когда я в Европарламенте выступил с разоблачительной речью, мне в тот же день, 8 октября, позвонила адвокат. „Погода в Алматы изменилась. Театральный билет в Алматинский театр сдавайте назад“ — „Гульнара, о чем вы?“ — не понял я. А она уже открытым текстом: „Булат-агай, тут по инициативе прокуратуры уголовное дело опять возбуждают. Вы нарушили конституцию Казахстана — критиковали первого президента“.

И так, к трем статьям хотели добавить четвертую за то, что я затронул в своей речи Нурсултана Назарбаева. В кармане у меня всего 50 евро. Бывшие актеры немецкого театра в Казахстане (их, эмигрировавших на историческую родину, в Германии было уже около 50 человек) забрали меня из Брюсселя в Кельн, где я получил приглашении на работу в театральную академию», — рассказывал Атабаев в интервью.

«Я показания давал на казахском языке, а они перевели на русский язык не так», — писал Атабаев в соцсетях.

«За последнюю неделю было проведено несколько операций. Последняя операция была 12 марта и завершилась ампутацией ноги ниже колена. Он действительно несколько дней назад впал в кому, однако после медицинской помощи пришел в себя и даже написал в Facebook’е: „Не дождётесь!..“ Ухудшение здоровья Болата Атабаева стало следствием сахарного диабета и почечной недостаточности», — говорилось в новостях со ссылкой на сестру режиссера Данну Атабаеву.