Дживага Денис

«Отметим при этом такую уникальную среди всех наших сотрудников особенность биографии Дениса, как служба в военной авиации, где ему доводилось подниматься в небо не в пассажирском кресле, а за штурвалом самолета, какой летательный аппарат нужно было не только оторвать от земли, но и мягко посадить на землю (иначе кого бы сегодня поздравляли). Способность правильно взлететь, взглянуть на землю с должной высоты и удачно приземлиться наверняка помогает Денису руководить многими проектами по работе с нашими зарубежными партнерами и с госорганами, направленными в том числе и на защиту прав беженцев и мигрантов».

«Сейчас время очень сильно меняется – и геополитически, и внутриполитически, появляются новые вызовы, что, конечно, требует постоянной адаптации этой стратегии. Она, как я думаю, не будет кардинально меняться, потому что принята членами организации, и руководство следует ей. Новый директор, господин Денис Дживага, был заместителем директора. Этот стратегический план вырабатывался совместно, поэтому кардинальных изменений трудно ожидать», ― сказал он.

«Я рад, что Денис Андреевич Дживага занялся этим вопросом. У него, как мне кажется, значительно больше качеств менеджера, чем у меня. Я все-таки человек несколько другого склада. Честно говоря, я не очень любил быть руководителем. Благодарен своим заместителям – директору господину Дживаге и госпоже Розе Акылбековой, которые, по сути, разгружали меня, но управление все равно отнимает много времени. Теперь я буду пытаться смотреть стратегически, больше времени уделять развитию организации.

Организация существует уже 30 лет. В прошлом году мы это отметили. Немногие организации могут похвастаться таким длительным периодом. Все время на плаву, с важностью, видимостью, признанием как на национальном, так и на международном уровне. Поэтому нужно следить за тем, чтобы не сбиться с курса и продолжать двигаться вперед», ― сказал Жовтис.

«У нас сформулирован целый блок приоритетных направлений. Тем не менее основное направление или фокус бюро – это политические права и гражданские свободы, гарантированные Международным пактом о гражданских и политических правах, который Казахстан ратифицировал. Поэтому мы будем продолжать работать в этом направлении, просто постараемся расставить разные акценты», ― подчеркнул Жовтис.

«С ресурсами очень тяжело внутри страны – у государства мы принципиально не берем. Бизнес в Казахстане, как известно, опасается поддерживать независимые или критически настроенные к правительству организации, потому что боится возможных последствий. Поэтому бизнес предпочитает поддерживать те организации, которые занимаются, скажем так, социальными услугами и прочим. Такие организации, как наше бюро, считаются токсичными, и их неохотно поддерживают.

На международном уровне также все сложнее, ресурсы становятся все более ограниченными, что создает серьезные проблемы. Я буду заниматься и этой проблемой – поддержкой бюро, поддержкой проектов, которые помогут нам продвигать наше видение соблюдения прав всех в Казахстане, в том числе на системном уровне», ― заключил он.

«Ситуация в центре беспокойной провинции – городе Урумчи – продолжает оставаться напряженной. Армейские части и полиция жестко разгоняют скопления людей со стрельбой и жертвами. Уйгурские организации за пределами Китая нагнетают обстановку вокруг посольств КНР. Подключилась даже террористическая "Аль-Каида", пригрозившая китайским властям силовыми акциями в ответ на преследования мусульманских меньшинств. Эксперты опасаются, что волна, поднятая в Синьцзяне, может разойтись широкими кругами и по сопредельным странам.

К примеру, столкновения между уйгурами и ханьцами в Урумчи рикошетом отозвались... в Казахстане. Около 2 тысяч казахстанских граждан, оказавшихся в зоне беспорядков, покидают опасный регион. Около 300 тысяч этнических уйгуров, проживающих в Казахстане, с опаской ожидают, как события в западном Китае отразятся на их и без того непростой жизни», ― вещал автор статьи, ныне сотрудник КМБПЧ Андрей Гришин.

«Поминальный митинг собрал около 3 тысяч человек и продемонстрировал "адекватное взаимодействие государства с уйгурской общиной". Именно так охарактеризовал мероприятие доктор филологических наук А. Тиливалди, один из выступавших на импровизированной трибуне. Адекватность далась не сразу: Союз уйгурской молодежи Казахстана – официальный организатор траурной церемонии – изначально требовал разрешения на акцию у стен китайского консульства, на что вполне логично последовал отказ властей.

В итоге уйгурская молодежь и городская администрация пришли к консенсусу – митинг провести на площадке перед мусульманским кладбищем на окраине города, предварительно заручившись обещаниями старейшин не допустить эксцессов. Такой цивилизованный исход эксперты оценивают очень высоко. При существующем градусе напряженности в отношениях властей с многочисленной диаспорой уйгуров, утверждают они, любой позитив, свидетельствующий о том, что компромисс возможен, надо поддерживать», ― писал Гришин.

«Формально это объясняют сокращением численности призывников вообще, но у уйгурской общины на этот счет свои подозрения: здесь полагают, что уйгуров "отжимают" не только в вопросе призыва.

Упоминается, в частности, ситуация в области образования – выпускники школ на уйгурском языке (число которых постоянно сокращается) не могут по окончании школы сдать единое национальное тестирование на языке обучения. А без этого закрыта дорога в высшие учебные заведения. Еще говорят о преднамеренном снижении так называемого уйгурского фактора в местах компактного проживания уйгуров, главным образом в Уйгурском районе, что входит в Алма-Атинскую область.

Закир Мамиров, председатель Уйгурского культурного центра, разослал по общественным организациям письмо, в котором отмечается: "В школах на фасадах повсеместно снимаются надписи на уйгурском языке". Даже послание Назарбаева народу Казахстана на уйгурском языке в рамках этой непонятной административной инициативы сняли. "Почему они не берут в расчет статьи закона о языке, не возбраняющие делать вывески помимо казахского и русского языков на любом другом языке, на котором говорит определенная этническая община?" – недоумевает председатель уйгурского культурного центра», ― нагонял провокационной жути Гришин.

«Думаю, что на этот раз обойдется без больших проблем. Власти Китая сейчас будут делать все возможное, чтобы ужесточить пограничный контроль при выезде из страны, а власти Казахстана – чтобы укрепить фильтр на въезде. Хотя это даже больше проблема именно казахстанских властей, потому что здесь им совершенно не нужен очаг. Есть вероятность, конечно, что кто-то окольными путями доберется сюда из Синьцзяна, но массового притока не будет. Не должно быть», ― заявил он тогда.

«За религиозную практику и связи новые сотни людей были арестованы или осуждены на длительные сроки заключения. В милиции задержанных побоями и пытками принуждают к даче показаний. В местах отбывания наказания осужденные по религиозным статьям подвергаются пыткам, от них каждый день требуют отрекаться от веры и просить прощения у государства. В августе 2001 г. было амнистировано несколько сот заключенных, что составляет лишь незначительную часть осужденных за религию и политику, общее число которых оценивается в 7 тыс. человек. В области реформирования законодательства власти не сделали ничего, что могло бы способствовать улучшению ситуации со свободой религии или защитить задержанных и заключенных от пыток», ― говорилось в меморандуме HRW.

«В конце 2001–2002 годов аресты, пытки и притеснения независимых мусульман продолжались в Узбекистане в прежних масштабах. Участие в незарегистрированных религиозных организациях, частное религиозное образование, а также хранение или распространение "экстремистской" литературы наказываются в Узбекистане в уголовном или административном порядке. Узбекские власти применяют такие санкции к тем мусульманам, которые посещают незарегистрированные мечети, изучают ислам с частными преподавателями или являются последователями имамов, впавших в немилость у властей», ― «объективно» освещала ситуацию HRW.

«С февраля по июль 2002 г. 53 человека были арестованы за "ваххабизм" – термин, который огульно и некорректно используются на территории бывшего СССР как синоним "фундаментализма". Они были осуждены по целому ряду обвинений: от "религиозного экстремизма" до подстрекательства к мятежу.

Одним из примеров может служить процесс по делу 14 независимых мусульман, осужденных в июне 2002 г. за "активное участие в организованной преступной религиозно-экстремистской группе ваххабитского толка" на основе признаний, полученных, как утверждали подсудимые, под пыткой. На суде они отказались от показаний, однако их заявления о пытках не были приняты во внимание, и все были приговорены к различным срокам лишения свободы – от 9 до 17 лет.

Примером произвольного толкования узбекскими властями термина «экстремизм» служит процесс над "ваххабитами" в марте 2002 г. 14 подсудимых обвинялись в "критике законов Узбекистана как противоречащих законам Аллаха", а также в «изучении экстремистской литературы» (последнее является более распространенным обвинением). Государственный обвинитель, проявляя советскую подозрительность к западным СМИ, утверждал, что подсудимые «распространяли экстремистскую исламскую литературу, полученную по каналам иностранных средств массовой информации, таких, как радио "Свобода", "Голос Америки" и Би-би-си», ― гласил меморандум.

«Жобир Аслонов и Элмурат Хамзаев были схвачены 6 неизвестными в штатском, когда пытались сесть в подошедший автобус. Им заломили руки, надели наручники, отобрали сотовые телефоны и на машине доставили в здание Департамента внутренних дел (ДВД) г.Алматы. Туда же был доставлен и задержанный на близлежащей улице Хамид Махмудов. По словам беженцев, они заметили слежку почти сразу после того, как вышли из здания представительства УВКБ ООН. Двое из товарищей смогли избежать задержания, затерявшись среди посетителей гипермаркета Silk Way.

Опрос беженцев, к которому присоединились и сотрудники КНБ Казахстана, проходил в грубой форме. Задержанных, по их словам, оскорбляли, угрожали им "немедленной депортацией в Узбекистан"», ― писал Пономарев.